+7 (985) 768-2134

Джорджио Нардонэ. Краткосрочная Стратегическая Терапия. Суть подхода и отличие его от других.

Джорджио Нардонэ в ноябре 2016 года провел лекцию в Белорусском Государственном педагогическом университете имени Максима Танка в рамках Международного белорусско-итальянского фестиваля психологического мастерства. Лекция была посвящена истории подхода, как он зародился, с чего начинался.

Джорджио Нардонэ рассказал об основных отличиях Краткосрочной Стратегической Терапии от других направлений психологии, об основных сферах применения и путях развития.

Ниже приводится стенограмма второй части лекции.

Продолжая исследования по обсессивно-компульсивному расстройству методом Краткосрочной Стратегической Терапии еще один интересный эксперимент произошел в эти годы. Как можно воздействовать на еще одно достаточно сложное в лечении расстройство - обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР). Проводить лечение тех людей, которые используют ритуалы, чтобы бороться со своими фобиями.

Я помню в эти годы у меня была пациентка, у нее как раз было вот такое расстройство, которое было неизлечимо в течение многих лет. Также как происходило тогда, как и происходит до сих пор, так как люди с ОКР редко отзываются на терапию, обычно к таким пациентам применяют фармакологическое лечение, достаточно серьезное. Иногда применяются микроэлектрические заряды. В то время как лечение обсессивно-компульсивных расстройств - это одни из моих лучших практик. Все это исходит именно из тех лет.

У этой синьоры было расстройство, которое я называю превентивно-фобическое, или скрывающее ( скрывающее что-то, что произошло ). У нее была широко известная фобия - фобия экскрементов. Эта ее фобия заставляла ее прибегать к такому ритуалу. Каждый раз, когда она предполагала, что вступила в контакт с экскрементами или попала в такую похожую ситуацию, она должна была помыться и дезинфицироваться. Она должна была использовать не только мыло, но и гораздо более серьезные средства. Эта фобия у нее стала настолько распространенной, что любое темное пятно для нее означало экскременты. И она старалась избегать ситуацию, которая могла нести в себе хоть что-то подобное.

И если в фобических расстройствах мы имеем три основные стратегии борьбы с этими фобиями - избегание, запрос о помощи, подавление, то в обсессивно-компульсивных расстройствах мы имеем в качестве попытки решения проблемы выполнение ритуала, который позволит мне избежать этой ситуации.

В данной ситуации мы имеем повышенную гигиену всего пространства и полное очищение себя, когда я чувствую, что я вступил в контакт с субстанцией, которая меня пугает.

Вторая попытка решения вопроса - избегание того, что я могу попасть в сложную ситуацию.

Также попыткой является желание найти поддержку от людей, которые меня окружают. Человек нуждается в подтверждении, что он не испачкался в экскрементах. потому что они доходят до уровня, когда уже собственным ощущениям не верят.

И вот этот человек пришел ко мне в таком состоянии. Руки у нее были раздражены постоянным мытьем. Волосы абсолютно тоже были разрушены постоянным мытьем. У нее был излишний вес, потому что она была вынуждена принимать препараты. И жизнь ее была абсолютно обесценена.

Она была преподавательницей итальянской литературы, которой пришлось оставить свою профессию из-за этого расстройства. Когда я начал работать с ней, и, настроившись на поиск попыток решения проблемы, я постарался разрушить этот поиск подтверждений и поддержки со стороны мужа. Потому что муж превратился для нее в проверяльщика окружающей среды. И в этот момент терапевтический маневр, который был изобретен и используется до сих пор, это - форма реструктурирования, которое используется в процессе диалога, которое потом преобразуется в непрямое предписание. Целью этого предписания является создать терапевтический страх, который затем заменит патологический страх.

Терапевтический страх в данном случае - это подвести ее к пониманию, к чувствованию того, что каждый раз, когда она просит, чтобы ей подтвердили, именно потому, что муж постоянно ей помогал, и подтверждал, таким образом, ее неспособность. И подтверждая эту ее неспособность адекватно воспринимать, вместо того, чтобы избавить ее от страха, он этот страх увеличивал.

И обычно трансформация, которая происходит в суггестивной манере, звучит так : «Каждый раз, когда вы просите о поддержке и ее получаете, вы в этот момент чувствуете себя защищенной. Но эта защита превращается в тюрьму. Потому что каждый раз, когда вы получаете подтверждение, она сомневается в возможности самой управлять вещами. И если она все менее способна, ей нужно все больше защиты. Но чем больше она повышает запрос в защите, тем больше увеличивается ее фобия».

Т.е. то, что она делает, чтобы чувствовать себя защищенной, эта ее бронь превращается в худшую из тюрем. Она может продолжать это делать. Но вы никогда не говорите напрямую. Вы говорите - можете продолжать делать это. Но объясняете, что если вы будете продолжать делать это, вы ухудшаете свою ситуацию, а не улучшаете.

И обычно работает это, как-будто помещаете в мозг пациента вирус изменения. Потому что пациент может продолжать просить о поддержке, но будет бояться, что это увеличит его страх. И это дает потрясающий эффект, переворачивающий весь баланс.

Второй совет, который я дал этой исторической пациентке, был что-то вроде запланированного неизбегания, но, начиная с мысли и информации. Я сказал ей : «Если мы хотим бороться с этим вашим большим врагом, с экскрементами, мы должны узнать их как следует. Если врага не знаешь, как будешь с ним бороться ? Я хочу, чтобы вы исследовали все типы экскрементов».

Она мне в ответ: «Я их боюсь. Они в меня ужас вселяют».

Я ей сказал: «Но вы же не будете их трогать. Я хочу, чтобы вы исследовали разные типы. Знаете, существуют человеческие экскременты, животных, а животных очень много. Даже у насекомых бывают экскременты, даже у червей. Потом есть разница у экскрементов птицы и собаки, у змеи и белки. И вы должны сделать мне классификацию, какие экскременты вас пугают больше. От самого страшного до того, который вас менее всего пугает».

И как вы понимаете, разговаривая об этом, уже во время диалога мы содействуем противоизбегание. Потом пациент дома исследует все типы экскрементов и, составляя классификацию, уже делает реструктурирование своего восприятия. Потому что так он выстраивает шкалу фобий. И в конце концов мне удалось убедить ее сделать это задание.

Следующее предписание, очень важное, которое я дал ей и которое пришло мне в голову именно на этом случае, и потом это предписание стало основным при лечении обсессивно-компульсивных расстройств, - терапевтический контрритуал. Заменить патологический ритуал терапевтическим, который для того, чтобы он заработал, должен иметь такую же структуру, что и патологический, но меняет смысл.

Идея была такая. если человек все время моется, преобразуем мытье из компульсивного действия в что-то предписанное, т.е. выполняемое по желанию, которое должно выполняться в определенной предписанной манере, чтобы забрать силу у обсессивной составляющей. И так родилось предписание, которое я вам сейчас расскажу. Когда я ее увидел, я сказал ей: «Когда вы пойдете мыться из-за страха, что вы испачкаетесь в экскрементах, если вы начнете мыться первый раз, вы должны тогда же помыться еще пять раз. Ни разом больше, ни разом меньше. Если моетесь один раз, мойтесь пять. Ни разом больше, ни разом меньше. Либо вы совсем этого избегаете, но если вы это начинаете, должны сделать ровно пять раз. Ни разом больше, ни разом меньше. Либо ноль раз, либо пять раз. Ни разом больше, ни разом меньше».

Это предписание дается гипнотическим языком, сохраняя контакт зрительный все время, когда вы даете это предписание, иначе они не будут следовать этим предписаниям.

Синьора вышла после встречи несколько обескураженная. Возвращается домой. Перестает требовать у мужа поддержки и подтверждения. Открывает, что она может не нуждаться в защите каждый раз. Начинает изучать экскременты, делает их классификацию. И особенно, когда чувствует, что ей надо помыться, идет и моется пять раз. Первые дни выполняет все предписания буквально.

Потом, как она рассказывает мне на второй встрече через несколько дней, не чувствует больше необходимости мыться. И говорит: «Я не знаю как объяснить это. Я несколько дней делала это по пять раз и потом не знаю, как это случилось, как-то волшебным образом, больше я не чувствовала необходимости мыться. Я начала более четко видеть пятна. я уже не вижу везде экскрементов. Я вижу только там, где они есть. Я их как следует все изучила».

Я расспросил ее о всех типах экскрементов. Я должен сказать, она очень хорошо их выучила.

И потом, как происходит всегда в хорошей Краткосрочной Стратегической Терапии, после того, как произошел этот волшебный эффект в результате хорошо выстроенной Стратегической Терапии, объясняется все, что было сделано. Вы помните эту разницу между европейцами и американцами. «Мы хотим объяснений. Нам одного изменения недостаточно».

Но очень важно, если мы хотим понять обсессивно-компульсивное расстройство как это, что то, что произошло, это - не чудо. Но терапевтическая стратегия хорошо изученная, когда, введя ее патологию в ритуал и сделав из него терапевтический ритуал, мы абсолютно преобразовали ее восприятие. Потому что мы у обсессии забрали ее силу. Потому что, если я могу это сделать пять раз, я сам решаю, что я делаю это пять раз, я могу решить, что я не буду этого делать. В то время как вначале был обсессивный синдром, который заставлял меня это делать, мне удалось избежать ловушки, в которую я попал из-за обсессии.

В этом случае, как и во многих других, нужно потом этого человека привести к приближению к экскрементам.

Чувствуя так, что если она хотела мыться и если моется, то пять раз, фобия уменьшалась вплоть до нуля.

Вы должны знать, что с 1986 года до сегодняшнего дня в лечении расстройства обсессивно-компульсивного ( ОКР ) сохраняется примерно одно и то же. С некоторыми вариантами, которые применяются при лечении ОКР, но логика вмешательства остается одна.

Я лечил тысячи случаев очень серьезных ОКР, также как и мои ученики по всему миру продолжают лечить эти расстройства, получая результаты, которые кажутся потрясающими.

Можете представить себе, что 2000 году мы провели оценочное исследование всех проведенных терапий, которые мы сделали за предыдущие десять лет при центре, которым я руковожу в Ареццо. 3482 случая, среди которых более 1000 ОКР с результатом равным 80% разрешенных случаев с длительностью лечения в 8 встреч с контролем посттерапевтического состояния после конца терапии - 6 месяцев, 1 год, 2 года - не замечали вновь появления проблемы. Почти нет. В этих случаях имеем 2% ( два процента ) возвращения проблемы. И чаще всего только из-за того, что терапия не была доведена до конца.

Вы можете представить себе, что все другие модели психотерапии, а также когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), которая претендует на то, что она, как бы, несет в себе стандарт, но сама себя такой провозглашает, по ОКР положительные результаты не превышают 5 ( пять ) процентов. И терапия в данном случае длится более двух лет.

По этому случаю мы сделали просто для того, чтобы показать большую твердость, мы провели сравнительное исследования, сравнивая наши результаты с когнитивно-поведенческой терапией, с выбранными пациентами, с контрольной группой, с записью результатов и показали большую эффективность нашего метода по отношению с когнитивно-поведенческой терапией. Хотя многие авторы когнитивно-поведенческой терапии взяли наши данные и привели их в качестве данных своей терапии, назвав меня когнитивной-поведенческим терапевтом. Фантастика !!

Вне каких-то полемических аспектов основная разница между когнитивной-поведенческим подходом и подходом Краткосрочной Стратегической терапии ( я допустим, очень уважаю работу Аарона Бека, очень часто нам говорят, что наши работы очень похожи, потому что его работа тоже направлена на изменение схем поведения. И очень многие техники похожи. ) - это теория, на которую ссылаешься. Теория, на которую ссылаюсь я, это - теория изменений. Теория Ааорна Бека - теория научения. В его подходе терапия происходит через последовательное научение. И поведение является результатом осознанного обучения пациента в зависимости от того, как работает его проблема и как ее можно разрешить. Язык, который используется в этой терапии, - это язык объяснения.

В моем подходе изменения происходят сразу же с первых встреч, потому что являются результатом применения терапевтических стратегий, которые создают эмоционально-корректирующий опыт без того, чтобы пациент осознавал их полностью. И это повышает возможность получения лучших и быстрых результатов, потому что это воздействует на сопротивление к изменениям. Т.е. эффективность такого подхода повышается. Осознание проблемы происходит уже после лечения. И получается логика открытия, а не логика научения. Потому что хорошая Краткосрочная Стратегическая Терапия - это логика малых открытий, которые сначала открываются, а потом осознаются. Как вы понимаете, это нам, как человеческим существам, гораздо более подходит. Все мы для того, чтобы что-то открыть, хотим вначале поэкспериментировать, попробовать. Как говорил Леонардо да Винчи: «Опыт - мастер жизни». И факт того, что я позволяю себе вначале попробовать, а потом объясню, повышает как качество, так и эффективность.

Моя работа в те далекие годы, 1985, 1986 -1989, развивалась именно из того, чтобы понять, расставить точки на всех наиболее значимых формах психопатологий и создать для каждого специальные протоколы лечения, которые являются направляющими для терапевта. Они направляются специфическими стратегиями, которые специально подобраны под логику расстройства, которые прерывают безуспешные попытки решения проблемы. Учитывая аспект суггестивной и убеждающей коммуникации, который ведет к тому, что каждая терапия, когда она следует предписанной стратегии, адаптируется в каждом отдельном случае под определенного пациента. В то время как поведенческий протокол одинаков для всех, стратегический протокол одинаков для всех на уровне структуры лечения, но изменяется на уровне общения, приспосабливаясь в каждом отдельном случае под коммуникативную стратегию и идентичность каждого отдельного пациента. Это - как иметь для всех одну и ту же одежду одного размера, либо иметь возможность сшить одежду по меркам каждого.

Приводя пример эволюции терапевтических стратегий, возвращаясь, например, к паническим атакам, в 1990 году была испробована техника, которая стала самой знаменитой техникой в лечении панических атак. Которая называется техникой "худшей фантазии» ( «фантазия страха» ). В целом исследуя за предыдущие пять лет расстройства, которые основывались на панике, было выяснено, что наиболее успешная технология, которая была направлена на разрыв патологии, была той, когда пациенты пытались подавить свой патологический страх. Т.е. когда у пациентов бьется сердце, они пытались подавить это биение. Если они чувствуют, что начинают задыхаться, тоже стараются сдержаться. Если они чувствуют головокружение, стараются стать поустойчивее. Но вот эти попытки взять контроль в свои руки ведут только к большей потере контроля, создавая парадоксальный эффект - еще большую паническую атаку.

И таким образом, терапевтическое вмешательство - перевернуть на себя вот этот парадоксальный эффект. Дать попробовать людям - если я чувствую, что меня охватывает страх, вместо того, чтобы подавить его, я специально пытаюсь делать его больше. Привожу к этому терапевтическому контрпарадоксу. Страх исчезает при увеличении его. Это получается как потушить огонь, закидав его дровами, чтобы он задохнулся. И страх отвечает на этот парадоксальный эффект.

Возможно мы сегодня это увидим. Это - парадоксальная терапия панических атак разрывается тоже рядом предписаний, которая позволяет людям, страдающим паническими атаками в течение многих лет, побороть ее в течение пяти встреч.

А вы можете себе представить, что панические атаки с лечением, проведенными мной и моими психотерапевтами в Краткосрочной Стратегической Терапии, это более десяти тысяч случаев, люди со всего мира с очень серьезными патологиями. Нам удалось достичь 95% эффективности лечения. И вся терапия проводится менее, чем за десять встреч.

Также вы должны понять, что техника «фантазии страха» цитируется во всех учебниках лечения панических атак. Даже в американском психологическом словаре. Что немного сердит - что не всегда цитируется автор.

Я вам расскажу смешную историю. В 2004 году я был в Фениксе на очень важном конгрессе. Это - один из тех огромных конгрессов, куда приезжают самые важные исследователи со всего мира. Я представляю лечение панических атак на сессии, куда приглашаются все самые важные эксперты в лечении этого расстройства. Вместе со мной профессор Вилсон, один из наиболее важных экспертов университета Северной Каролины, прямой ученик Аарона Бека, человек, качество которого не обсуждается, и также очень симпатичный. До того момента мы ни разу не встречались. Я представляю свою работу, показываю видеопрезентацию, показываю как работает это с моим коллегой с паническими атаками. И он испытывает в процессе диалога эмоционально-корректирующий опыт и через несколько дней после конференции и признает в микрофон на конференции, что ему удалось сделать то, что он давно не мог делать. Но вернемся к Вилсону.

После моего выступления он должен был говорить после перерыва подходит ко мне, представляется и говорит: «Как приятно увидеть тебя. Как приятно познакомиться. Коллеги мне говорили о тебе, но мы не были знакомы. Но должен сказать тебе, что работа твоя не оригинальна. Потому что посмотри в моей последней книге, которая называется «Don’t Panic» «Не бойся» ( я должен сказать, что название не очень стратегичное - когда ты говоришь человеку «Не бойся», то он уже от этого испытывает страх ), видишь у меня здесь есть глава по парадоксальной терапии паники». А ему говорю: «Ну подожди минутку. Я собой свои книги не вожу. Но я сейчас пойду в книжный магазинчик и куплю свою книгу по лечению панических атак, которая была опубликована 12 лет до твоей». Приношу ему. Я тоже кое что тебе подарю. «Открой эту книгу, она вышла 12 лет назад. И здесь все гораздо лучше структурировано». И он был потрясен. И говорит: «Извини. Я не знал». Я говорю: «Ок. Случается».

Потому что очень часто в области психотерапии тот, кто повторяет модель, не изучает ничего, что вне этой модели. И это - трагедия. Это - как бы самооценивать собственный выбор. Не изучать ничего вне этого. И они рискуют показаться очень неприглядно, как в этом случае. если вы прочитаете какую-то из моих книг, именно благодаря моему изначальному опыту философа науки, я всегда цитирую тех, кто до меня сделал что-либо. И очень точно это делаю. И даже, если меня очень часто называют изобретателем многих техник, я сам считаю, что я ничего не изобрел, потому что всегда есть кто-то, кто делал что-то подобное раньше. И Нобелевский лауреат по литературе …. утверждает: «Ничего нет нового под луной, если не забытое». Следовательно, когда человек утверждает, что он изобрел что-то новое, либо невежда, либо неверующий.

Техника «Худшей фантазии» или «Техника худшего варианта реализации страха» был сформулирован еще стоическим философом Сенекой много лет назад, около двух тысяч. Сенека был приговорен к смерти Калигулой. Но прежде чем приговор был подписан, его отправили в ссылку на остров Эльба. и он провел там несколько недель в ожидании приговора. И он каждый день расписывал худший вариант приговора, который мог бы получить. И таким образом успокаивался, достойно ожидая смерти. И когда его приговорили к смерти, ( он должен был перерезать себе вены ), он смог сделать это с большим достоинством. Именно так, как он представлял себе в своих худших фантазиях. Потому что Калигула был очень жестоким и достаточно творческим в своих жестокостях, он был вынужден присутствовать при том, как его жена тоже покончила с собой, тоже перерезав вены. Как вы видите, нет ничего нового. Очень часто мы думаем, что смогли изобрести что-то новое.

Первые великие терапевты в истории были именно софисты. Представьте, что в древнем эллиптическом мире были первые официальные психотерапевты. Его имя Антифонт. Он один из первых софистов. Именно он утверждал, что не существует страдания, которое не могло бы быть облегчено словами. Он в Каринтии открыл что-то типа психотерапевтического кабинета. И это получило такой успех, что со всего мира приходили люди, выстраивались в очередь, чтобы получить у него лечение. Но не только. Что касается терапевтической коммуникации здесь присутствующие медики должны знать, что первый великий медик Гиппократ был племянником знаменитого софиста Горгиа. И когда ему попадался особо трудный пациент, он приглашал дядю-риторика, чтобы он помог убедить его пациента следовать лечению. Следовательно, мы не должны чувствовать гордыню.

После 90-х, видя, что два моих предыдущих исследования, одно - посвященное фобиям, а другое - обселссивно-компульсивному расстройству ОКР, были успешными, мы решили испробовать методы, которые хорошо себя показали, на всех известных расстройствах. И благодаря тому, что мы несколько лет до этого уже начали преподавание Краткосрочной Стратегической Терапии, у нас ( Пол Вацлавик и я ) оказалось очень много учеников, которые эти разработанные модели применяли по всему миру. Следовательно, у нас были подтверждения работы данной модели, эффективности ее не только монокультурном, но и на уровне транскультурном. И с этого момента я начал приглашать исследователей Краткосрочной Стратегической Терапии для проведения исследований в своем центре, которых сейчас больше двухсот по всему миру. У нас есть офисы исследовательские и прикладные практически по всему миру. И как вы понимаете, вот эта возможность проводить эксперименты, наблюдать за результатами во многих многих лабораториях по всему миру ускорило и облегчило процесс выработки общей модели.

Протоколов лечения, выработанных до сегодняшнего дня, составляет более тридцати и касается самых основных психопатологий и их вариантов. Расстройства питания - анорексия, булимии, вомитинг ( вызываемая рвота ), binge-eating ( объедаться и голодать, объедаться и голодать ) - это тоже одна из наших удачных практик, потому что также как и с обсессивно-компульсивными расстройствами, результаты, которые мы получаем здесь, по сравнению с другими практиками, - потрясающие. Потом мы разработали стратегию для лечения депрессии. Сексуальные расстройства. Все варианты от ипохондрии до патофобии. И остановлюсь еще раз, нами разработаны модели лечения всех основных патологий. И все это, используя очень твердые методы исследования, где финальная цель разработки модели кроме того, что она должна быть основана на непосредственном эксперименте, в поле, а не в лаборатории, как очень часто, к сожалению, происходит с методиками, которые объявляют себя научными, не будучи таковыми. И мы делаем это все на очень многочисленных группах, а не на маленьких группа.

Как вы знаете, в исследованиях Эвиденца Бейтса все, что наиболее важное - это статистика. И очень часто они делают статистику на четырех случаях и на группе, состоящей из четырех человек. Мы делаем на четырехстах случаях и четырех тысячах человек. Потому что одно дело контролируемые случаи в закрытой среде, как в колледже, допустим. Потому что в американских колледжах используются студенты для психологических исследований. Понятно, что не очень можно доверять этому. Но для данного исследования очень важна статистика. Для нас же очень важен практический опыт.

Вместо того, чтобы использовать сложные статистические модели, мы используем видеозаписи и эмпирические экспериментальные исследования, чтобы попробовать то, что именно работает.

Модель, которую мы рассматриваем значимой, должна отвечать пяти основным научным критериям.

Первый критерий для того, чтобы оценить ценность подхода, это - его эффективность, которая должна быть предъявлена и должна значительно превосходить случаи, если это произошло случайно. Т.е. если это не превышает 70% случаев не может рассматриваться как таковая, потому что 50% имеет эффективность "эффекта плацебо». Следовательно, в наших случаях в протоколе должна указываться эффективность более 80%.

Второй критерий, который еще более жестокий в мире психотерапии, временная эффективность ( соотношение времени и оплаты ). Практически, что это означает. Модель должна функционировать в короткий срок. Если время будет длительное, нельзя будет показать, что это - результат именно терапии. Если лечение не приносит результатов за шесть месяцев, именно этот период мы можем считать, что произошедшие изменения являются результатом терапевтического вмешательства, если времени потребовалось больше, получается, что мы не можем ему доверять. Потому что это может быть нечто произошедшее случайно в жизни человека. Если человек справляется с паническими атаками за пять встреч, это - меньше двух месяцев, скорее всего, это - результат терапии. Но если ему на это нужно три года, как мы можем утверждать, что это - в результате терапии. За три года можно жениться, оставить своего партнера, могут быть потери, неприятности. Как вы понимаете, этот критерий, как и эпистомологический критерий 80-х годов, вытесняет и делает незначимыми большинство психологических стратегий.

Третий критерий, который не менее важен, чем второй, это - критерий повторимости. Если у меня есть какой-то класс проблем, я должен иметь решение, которое я могу повторить на весь класс этих проблем. Лечение панических атак, например, работает на всех, у кого есть панические атаки независимо от их культуры, возраста и социального происхождения. Структура решения подходит к структуре проблемы. И она должна быть повторима. И если мы этот концепт применим к существующим моделям психотерапии, ситуация усложнится. Для большинства существующих моделей психотерапии.

Четвертый критерий - передаваемость. Вы знаете, одним из упреков, который мне предъявляли вначале и все еще даже тридцать лет спустя мне иногда говорят это : «Нет, это - не Краткосрочная Стратегическая Терапия. Это - Джорджио Нардонэ». Это - он, это - не модель. Также часто говорили о Милтон Эриксоне. Действительно, Милтон Эриксон никогда не формулировал твердые модели, которые могли быть передаваемы и повторяемы. В то время как моя работа, благодаря предыдущей эпистомологической подготовке, изначально была направлена на создание моделей, которые могут быть передаваемы. И до сих пор я имею по всему миру десятки тысяч коллег, которые повторяют эту модель.

Пятый критерий, наверное, самый эксклюзивный. То, что называется предсказуемость. Для очень многих коллег это - ругательное слово, потому то означает в формальной логике и в рамках продвинутой технологии, что ты должен предсказывать эффекты того, что ты делаешь, не только в рамках начала и конца терапии, но на каждое терапевтическое действие во всей его последовательности. Т.е. на каждое действие ты должен предполагать две, три, четыре реакции, которые могут за этим последовать, продумывать, что ты будешь делать дальше. Терапия превращается также как в теории Пола Ньюмана в стратегию, состоящую из последовательности техник, где я могу исправлять ошибки в процессе, а не осознавать их, когда уже слишком поздно. И, таким образом, модель становится автоисправляющейся. То, что не работает, позволяет исправить ошибку. И, таким образом, терапевтические действия либо лечат, либо если они не работают позволяют мне понять в чем проблема. Тогда я могу исправить. Терапия превращается в своего рода игру в шахматы между терапевтом и расстройством. Не между терапевтом и пациентом, а между терапевтом и расстройством. Потому что терапевт и пациент - это один и тот же игрок. Потому что терапия - это игра с суммой больше нуля, где либо оба выигрывают, либо оба проигрывают. И если мы примем эту идею, что в этой терапии действия терапевта как-то влияют на пациента, потому что используя терапевтические стратегии, ты создаешь изменения, когда пациент об этом не знает и не осознает, чтобы снизить его сопротивляемость. Некоторые коллеги говорят, что это неэтично. Но если мы играем в игру, где ставка больше нуля, либо выигрывают оба, либо проигрывают оба, даже вот это обвинение - безосновательно.

Что более этично - говорить пациентам, видимо уважая его, годами не имея терапевтического результата, либо иметь изменения, используя особые техники. Но они могут появиться спонтанно. Более этично так себя вести ? Я позволю Вам самим решить, какой правильный ответ.

С этим я думаю, что утомил вас достаточно. Я надеюсь, что в более прикладной части нашей работы, где я буду гораздо менее скучным, я хотел бы перед завершением вспомнить один очень важный момент. Это цитата моего учителя Пола Вацлавика: «То, что патологии могут длиться годами и быть невыявленныри абсолютно, это не означает, что терапия должна быть такой же длинной и тягостной как и патология».

Я надеюсь, что моя работа, которую я продолжаю в том же направлении, что и мои учителя, представляет то же, что и в философии «Бритва Оккама». Оккама был философом, который несколько веков назад единственным утверждением и демонстрацией отсек целую часть идеалистической метафизической философии. И его утверждение, которое действенно и для моего подхода, такое: «То, что можно сделать малым, напрасно делать многим».

Спасибо всем.

Вопрос: Если мы сначала объясним, что происходит, а потом попросим сделать, будет ли такой же эффект ?

Нардонэ: Это - то, что обычно делает когнитивной-поведенческая психология. Как правило, это увеличивает сопротивляемость к изменению. И таким образом, это замедляет эффективность и уменьшает соотношение качество-длительность. Но есть способ по-другому сделать и это.

Я вам еще одну смешную историю расскажу.

Много лет назад в начале 90-х я вел семинар по расстройству питания в Милане и из любопытства поучаствовал в семинаре, где были представители Миланской школы, с которыми мы встретились в перерыве на обед. Утром я показывал видео, где было представлено лечение молодой девушки с анорексией и ее семьи. Где семья приходит и в руках держит мою книгу по лечению расстройств питания. И девочка, которая сопротивляется изменениям, говорит: «Меня силой сюда привели. Я не хотела приходить. Я читала Вашу книгу и я знаю Вашу технику. Со мной это не сработает».

Я смотрю на нее и отвечаю: «Посмотри по-настоящему на ситуацию. Если ты знаешь эти техники, то они еще лучше будут работать. Мы должны только оценить для тебя, что получится у тебя - эффект №1 или эффект №2 ?»

Таким образом, ты преобразуешь скрытую стратегию в выявленную стратегию и создаешь иллюзию альтернативного ответа. И это тоже очень суггестивный метод. Т.е. человек задумается, а действительно, какой же будет эффект - один или два ? И таким образом, я создал предпосылки к тому, что терапия заработала. И мой коллега после обеда, так как был человек достаточно открытый, сказал мне: «До того, как я с тобой познакомился и увидел как ты работаешь, я всегда спрашивал себя - почему Пол Вацлавик выбрал Джорджио Нардонэ своим наследником ? - и у меня не было ответа. И я даже был несколько рассержен. Когда я увидел, что ты делаешь и как ты это делаешь, как ты это объясняешь, я понял, почему он тебя выбрал».

И таким образом, даже раскрытие фокуса может быть стратегичным, потому что парадоксальны эффект переходит в реализовавшееся предсказание. Если ты знаешь, что случится, ты иллюзию в альтернативу переводишь.

Вопрос: Правильно ли я поняла, что суггестивное воздействие на пациента является необходимой составляющей Краткосрочной Стратегической Терапии ? Если терапевт не владеет техникой суггестии, то он не сможет работать в этом подходе ?

Нардонэ: Очень правильно Вы поняли. Две души Краткосрочной Стратегической Терапии - это нелинейная логика, т.е. с использованием парадоксов, двойных смыслов, стратегических противоречий, с одной стороны. С другой стороны, суггестивный и убеждающий язык. То, что Пол Вацлавик гениально определил - «терапия без транса». Т.е. использование гипнотехник, не вводя человека в транс. И Пол Вацлавик взял это в рамках работы Милтона Эриксона. В последней части своей карьеры Милтон Эриксон, когда он передвигался только на инвалидном кресле из-за полиомиелита, абсолютно преобразовал свой терапевтический стиль. И практически отказался от формального транса и использовал в большей мере гипнотический язык для предписаний и получения результатов. И можете представить себе, что Милтон Эриксон настолько высоко ценил рабочую группу Пало Альто, что он тот человек, который практически никогда не посвящал никому свои книги, написал предисловие для книги «Изменения» авторство Пола Вацлавика и группы Пало Альто.

Именно потому, что Краткосрочная Стратегическая Терапия наилучшим образом синтезировала всю гипнотическую стратегическую технологию Милтона Эриксона, соединив его с теоретическим системным подходом. И действительно, вначале она называлась Системный Стратегический подход.

Я убрал слово «системный» , потому что в какой-то момент это слово обозначало все и противоположность всего. Есть системная терапия, которая занимается всем - и психоанализом и поведенческой психотерапией. И чтобы формально чище определить название, мы выбрали название Краткосрочная Стратегическая Терапия.

И, с моей точки зрения, Краткосрочная Стратегическая Терапия начинается не Милтона Эриксона, ни с Пола Вацлавика, ни с Джорджио Нардонэ, потому что ее уже использовали софисты. Опять же - «ничто не ново под Луной кроме того, что уже забыто».

Вопрос: Скажите, пожалуйста, при каких проблемах Ваш подход менее эффективен, чем другие ?

Нардонэ: Спасибо, что Вы мне разрешили использовать фальсификацию Поппера. Это - настоящий парадокс, потому что самая краткая терапия работает лучшим образом в самых трудных случаях. Если вы внимательно над этим поразмышляете, то это неслучайно. Потому что стратегический подход использует силу патологий против патологий. Это - очень изысканное богемное искусство. Следовательно, чем сложнее и серьезнее расстройство, тем больше у тебя возможностей, если ты их грамотно сможешь использовать его стратегию, повернуть его от себя. Т.е. где меньше работает - там где нет проявляющейся симптоматики. Понятно, что если ко мне придет пациент, как это часто случается, который мне скажи: «Я не знаю, почему я к Вам пришел». И я помню реальный случай. «Я к Вам пришел. Мне кажется, у меня немножко депрессия. Потому что утром, когда я просыпаюсь, не знаю, что выбрать - поиграть в гольф, сходить на массаж или с любовницей куда-нибудь выйти». Я говорю: «Ну да, у Вас очень серьезная проблема. Я с ней не смогу справиться. Я Вам посоветую своего коллегу. Он очень хорошо справляется с такими расстройствами». Очень часто такое случается.

Или проблемы в области чувств. И обратите внимание, здесь я не имею ввиду серьезные проблемы по потерям и когда вы теряете близких. Например, женщина приходит и говорит: «Не знаю, люблю его или нет». В данном случае ромашка работает лучше всего - любит / не любит.

Помимо этих немножко провокационных примеров, если человек находится в ситуации некомфортной, но он настроен на сотрудничество, тебе не нужно использовать ни стратегий ни суггестивной коммуникации. Лучше использовать стандартный Problem Solving когнитивного типа.

Всем спасибо.

Вход