+7 (985) 768-2134

Джорджио Нардонэ. Краткосрочная Стратегическая Терапия. Как все начиналось.

Джорджио Нардонэ в ноябре 2016 года провел лекцию в Белорусском Государственном педагогическом университете имени Максима Танка в рамках Международного белорусско-итальянского фестиваля психологического мастерства. Лекция была посвящена истории подхода, как он зародился, с чего начинался.

Джорджио Нардонэ рассказал об основных отличиях Краткосрочной Стратегической Терапии от других направлений психологии, об основных сферах применения и путях развития.

Ниже приводится стенограмма первой части лекции.

Я был молодым человеком, закончившим университет Сиены в Италии. Моя финальная работа была посвящена философии науки. Я сразу защитил мою дипломную работу. В то время я получал стипендию. У нас был научный исследовательский проект. И меня, как молодого итальянского исследователя, отправили исследовать эпистимологические модели в психологии и психотерапии. Это было в 1981 году. В тот период я начал исследовать все методы в области прикладной психологии.

Эпистемология - эта наука, которая исследует методы, применяемые какой-то наукой. И посредством каких методов, практических и теоретических, наука выстраивает свое поле. При этом оценивая, соответствуют ли эти методы критериям научности. Моей задачей в то время было исследовать различные теории и оценить их научную значимость.

Я начал изучать различные модели в психологии и психотерапии, анализируя их, исходя из этих критериев. Через год такой работы я наткнулся на нечто, что до сих пор потрясает - в те времена не существовало единой модели, которая могла бы называться научной. Так как методы, применяемые в психотерапии, не отвечали критериям научности.

Единственной моделью, которая отвечала критериям научности, была модель школы Пало Альто. Именно поэтому я получил стипендию и отправился туда, чтобы изучить, в чем же собственно состоит подход этого научного центра Пало Альто.

Итак, я отправился в этот уголок Калифорнии, где в этот момент были сконцентрированы самые яркие силы в этом направлении. Этот институт занимался психическими расстройствами. Центр был заложен в 50-е годы для исследования методики и теории Грегори Бейтсона. Базовыми теориями, на которых основывались исследования этого института, были «Прагматика коммуникации» и «Как коммуникация между индивидуумами и индивидуума с самим собой, между индивидуумом и обществом, его культурой выстраивает как патологические, так и здоровые реальности».

Другими словами, после 2500 лет современная наука возвращалась к позициям философов-софистов. Потому что, как видим мы далее, в античном эллическом мире еще до появления философии Платона более 10 веков то, что сделало эллический мир таким важным для нашего восприятия, была традиция софистов. Их познание мира через язык. Считать язык коммуникацией. Т.е. то, что позволяет не только узнать наш мир. но и выстроить наши отношения с этим миром.

Вы должны знать, что западная культура с развитием философии как дисциплины, которая занималась рациональностью, от Сократа и далее, софистскую традицию не использовала. И таким образом язык стал восприниматься как способ передачи информации. Необходимо было избегать в научном мире все способы влияния через коммуникацию, как будто это возможно. И таким образом язык был как бы низвергнут до способа передачи информации и не воспринимался более способом влияния и взаимовлияния на людей.

Школа Пало Альто отличалась именно тем, что она вернула забытое значение прагматики коммуникации. Или как каждый из нас сознательно или бессознательно, когда общается с самим собой или с другими или с миром, выстраивает свою реальность особенно посредством языка, который он использует. И это очень важно, потому что в тот момент это было большим открытием и не только в области психологии и психотерапии. Такой подход повлиял на все научные дисциплины.

Книга «Прагматика коммуникации» моего учителя Пола Вацлавика стала не только основанием для коммуникации в психологии, но и основанием для приложения коммуникации во всех дисциплинах - от физики до юриспруденции. Именно потому, что его способ структурировать как прикладная модель был именно тем, который наилучшим образом отвечал критериям «научности» современной науки. Преодолевая редукционном видения науки в нашей голове.

Когда я впервые поехал туда на 4 месяца, я смог практически применить то, что содержалось в афоризме Грегори Бейтсона - «Нет ничего более практичного, чем хорошая теория». И это буквально изменило мою жизнь. Потому что увидеть в действии краткосрочной психотерапии Джон Викланд, Пол Вацлавик, Дон Джексон, когда через обычные с виду собеседования они давали психотерапевтические советы, которые временами казались странными, но которые имели потрясающие терапевтические результаты. Открытие этого стало для меня открытием новой жизни. И таким образом я решил отойти от философии науки и перейти к клинической психологии и психотерапии.

И когда я вернулся в Италию, я решил специализироваться на психологии. Я продолжал ездить в Пало Альто, но уже не как исследователь, а как ученик, чтобы изучить этот метод психотерапии в этом институте. Мне очень повезло, и это для меня большая честь, что я был среди избранных Полом Вацлавиком, как его основной ученик и наследник. И это определило следующие изменения в моей жизни.

Иметь такого учителя заставило меня постоянно улучшать себя. Вы знаете, существуют разные типы учителей. Бывают учителя, которые стимулируют тебя постоянно. Есть те, которые все время хотят, чтобы ты был у них под колпаком. Есть те, которые хотят, чтобы ты был кем-то вроде слуги. есть те редкие, как Пол Вацлавик, которые никогда не говорили тебе - сделай это или не делай этого, но оценивали то, что ты делал. И если ты ошибался, ты больше не существовал. можете представить себе путь моего роста. За 20 лет сотрудничества, во время которых мы провели очень много семинаров и конференций по всему миру, он ни разу не сказал мне «Молодец». Один раз, когда он чуть-чуть расслабился, было во время одной важной конференции в США после оваций публики. Он меня так по плечу похлопал и сказал : «Ну что ж, прошло не так плохо». Но я хотел бы поблагодарить его стиль, потому что он был не только учителем теории прикладной модели, но также и учителем жизни, учителем стиля.

Но начнем с самого начала. Посмотрим как же зародилась Краткосрочная Стратегическая Терапия ( Brief Strategic Therapy ). Когда в начале 80-х я приехал в этот американский институт, группа исследователей выработали терапевтическую модель, которая была структурирована в последовательность возможностей, которые очень легко было принять, но не так легко применить. Вы знаете, на то, на что уже указывали античные эллинисты, что простые вещи применять гораздо труднее, чем сложные. И это был как раз тот случай.

Модель краткосрочной терапии Пало Альто структурировано таким образом, как структурируется научное исследование. Приходит пациент, и ты должен определить, в чем его проблема. Вы должны достигнуть согласованного видения проблемы. Также как ты должен согласовать с ним цель терапевтического вмешательства. Когда вы договариваетесь об этих двух вещах, самая важная оперативная конструкция в этой модели - понять, какую стратегию выбирает пациент или семья для решения существующей проблемы. И проверить, сработали или нет эти попытки решить проблему. И понятно, что если человек приходит к вам с расстройством, его попытки справиться с этим расстройством безуспешны.

Основной подход Пало Альто - это именно концепция попытки решения, которая, если не работает, то усугубляет проблему, делая ее еще более серьезной. таким образом терапия направлена на то, чтобы разорвать этот порочный круг между безуспешными попытками решить проблему и самой проблемой.

Приведу конкретный пример. Если человек боится какой-то ситуации и всеми способами старается избежать того, чтобы оказаться в такой ситуации, то важно дать ему понять, что его попытки избежать проблему только подпитывают эту проблему. Если я стараюсь избегать ситуации, которая меня пугает, таким образом я подтверждаю, что я не в состоянии с ней справиться. И каждый раз, когда я убеждаюсь, что я не в состоянии справиться с этой проблемой, мой страх увеличивается. И, несмотря на то, что избегание позволяет мне чувствовать себя в безопасности, в своем проявлении подпитывает и ухудшает паническое расстройство.

В модели Краткосрочной Стратегической Терапии ( КСТ ) главным будет прекратить то, чего пациент избегает, чтобы он научился встречаться с этой проблемой. Потому что то, чего он избегает подпитывает и увеличивает его проблему.

То, что было удивительным видеть уже в то время, - наблюдать за тем, что если терапевту удавалось сделать это, расстройство мгновенно исчезало. И пациент очень быстро выздоравливал. И это было потрясающим, потому что в то время модели краткосрочной терапии не согласовывались с традиционными клиническими моделями. Те, которые основывались на психодинамической психологии, когда исследование отводилось в отдаленное прошлое, чтобы решить проблему в настоящем.

Что интересно, если в Пало Альто пытались установить этот терапевтический метод, то один из наиболее важных философов науки прошлого века Карл Поппер, параллельно, рассуждая о критериях научного исследования, показывал, что научное исследование работает по определенным последовательностям, которые являются такими же. Поппер говорит : «Какой же метод используют ученые ?» Все начинается, когда Вы встречаетесь с проблемой. Наука встречается с неразрешенной проблемой. И первая задача ученого - выяснить как же работает эта проблема, определить характеристики этой проблемы и выяснить для себя самого - какую цель я должен достигнуть. После того исследовать все попытки, которые использовала наука для того, чтобы разрешить эту проблему и какие ей не удались. А также то, как науке удалось разрешить эту проблему. Если есть попытки решения, которые сработали, проверить, можно ли их повторить в настоящем времени. Если это так, то применить их. Но чаще всего так не бывает. Чаще всего попытки решения неуспешны. Ибо те, которые сработали в прошлом, не могут быть применены снова в настоящем. Таким образом и научное исследование, также как и Краткосрочная Стратегическая Терапия, концентрируются на поиске альтернативных решений - тех, которые не сработали.

Как вы видите, здесь есть такая сложная согласованность с методологической точки зрения между КСТ и применением научного метода. Парадокс психологического мира состоит в том, что представители всех других методов всегда обвиняли представителей КСТ в том, что она недостаточно тверда, потому что она не занимается поиском причин в прошлом. Но это потому, как объясняет нам наука, когда я должен решить проблему, я могу реконструировать как сформировалась эта проблема от прошлого к настоящему. Но если я хочу ее решить, я должен изменить ее существование в настоящем. Ее формирование в прошлом я изменить не могу. Это уже произошло. Даже Господь Бог не может изменить наше прошлое. Но мы все можем изменить настоящее и улучшить будущее. И следовательно вопрос уже не «Почему существует проблема и каковы ее причины ?», а вопрос - «Как же работает эта проблема и каким может быть ее решение ?» И как вы видите, в мире психологии впервые появляется логика, научная логика.

Понятно, что это вызвало ураган в мире психологии и психиатрии, в котором доминировало психодинамическое видение. Но как вы знаете, Карл Поппер, когда его попросили проанализировать, является ли психоанализ наукой, четко заявил, так как он не отвечает требованиям оценки, ошибки или правдивости, научная теория должна показать не только то, где она работает, но должна показать, где она не работает. И если модель не может показать, где она не работает, т.е. если она не может быть сфальсифицирована, это - ненаучная модель. И, таким образом, Поппер говорит, психоанализ всегда работает и поэтому не может быть научной моделью. Но всегда работает, согласно своим авторам. Потому что, если у пациента не наступает улучшение в процессе анализа, это говорит о том, что он слишком сопротивляется. Если пациент улучшается в процессе анализа, это значит - анализ работает. Всегда побеждает теория, а ответственность всегда на пациенте. Это - модель, которую нельзя сфальсифицировать и, следовательно, ее нельзя признать научной.

Но вы не можете себе представить, как до сих пор это утверждение злит коллег. Потому что они привязаны к этой психодинамической модели как к какому-то религиозному принципу, а не как к науке. И поставить под сомнение это - также как поставить под сомнение основы их личности. И это то, что произошло в конце 70-х в начале 80-х.

Я изучил этот метод и внутри этого метода основной компонент, помимо логики последовательных шагов, еще есть важный момент. Это - терапевтическая коммуникация, которая воспринимается как терапевтический инструмент. Терапевтический язык принадлежит терапевту, которым он пользуется также, как хирург пользуется скальпелем. Это - инструмент вмешательства. Если я хочу, чтобы у человека изменилось восприятие реальности, которое и определяет его ответы как дисфункциональные, через что я определяю эту коммуникацию. Потому что, благодаря этому, я могу повлиять на его поведение и на его отношение. Помочь ему испытать новые ощущения, получить новый опыт, которые необходимы, чтобы у него произошло терапевтическое изменение. И как мы увидим, терапевтический язык очень отличается от языка объяснения.

Я приведу вам пример, который можно рассматривать как провокационный. Большинство людей, которые преподают, не очень хорошие терапевты. По очень простой причине. Потому что они приучены к языку объяснений. Описывают вещи, объясняют вещи, должны сделать вещи понятными. И таким образом, используют язык указания. Хороший терапевт должен заставить почувствовать вещи. Должен создать новые ощущения, новые перспективы, новый опыт. И поэтому его язык будет перформативный, как представление. Т.е. это тот язык, когда я его использую, заставляет тебя чувствовать, дает тебе новые ощущения. Это - не язык объяснения, это - язык чувств.

Великий лингвист Остин делит язык на указательный и перформативный. И терапевты должны быть перформативными в их общении, а учителя в объяснении должны быть указательными. Перформативный язык основывается не только на рациональности. Это - язык, полный предложений. Автор, которого вы все знаете, так как он принадлежит к вашей культуре - Роман Якобсон - один из великих лингвистов прошлого века - при объяснении лингвистических функций показывает как перформативный язык очень близок к языку поэтическому, литературному. Т.е. прибегает к метафорам, аналогиям, описаниям, и перемежает объяснительный язык с аналогическим языком, который использует язык аналогий.

С самого начала формирования со стороны Пола Вацлавика Краткосрочная Стратегическая Терапия имела две больших души - логика вмешательства и терапевтический язык.

Когда я завершил мое образование в 1985 году, вернулся в Италию и начал свою деятельность как психотерапевт и исследователь в этой области, я установил в моем офисе телекамеры, чтобы исследовать общение с пациентом и проверить потом результаты.

Я записывал каждую терапевтическую встречу. В то время я мог использовать самые новейшие технологии. И это была еще одна вещь, которая потрясала в то время. Потому что только именно в областях системных и стратегических можно было исследовать динамики через видеозапись, т.к. встреча с психологом оставалась тайной, в которую нельзя было вмешиваться. Это был мой первый вклад в развитие модели. Потому что начав применять метод, который я получил у учителей, первым, что оказалось ясным было то, что есть большая разница между лечением пациентов в США и в Европе.

Последняя часть моего образования заключалась в том, что я работал под руководством Пола Вацлавика и Джона Викланда. Когда я приносил им мои случаи, я объяснял им, что есть большая разница проводить терапию в Италии и в США. Потому что американцы, благодаря их культуре, очень следуют всем предписаниям. Если ты скажешь американцу: «Сделай так, и все исправится», он будет это делать. Если ты скажешь итальянцу: «Сделай это», - его первый ответ будет «Почему я должен это делать ?» И второе - «Вы уверены, что это правильно ?» Потом еще скажет: «Мне не нравится, что Вы говорите мне, что я должен делать». Здесь гораздо большее сопротивление к изменениям. То же самое будет, если вы попробуете провести это с французом, потому что он хочет интеллектуально поразмышлять над тем, что вы ему говорите. Нечто похожее происходит с испанцами, потому что они недоверчивы. И потом они говорят: «Я свободен делать то, что я хочу». Единственные, кто немного похож на американцев, это - немцы. Англосаксы, они - послушные, им достаточно отдавать приказы.

Как мне объясняют мои русские сотрудники, русские очень похожи на итальянцев. Я думаю, что и белорусы - то же самое. Более 12 лет я езжу каждый год в Москву, и я провожу такие же семинары, как сегодняшний. На каждом семинаре я провожу как минимум одну практическую демонстрацию. Приходит человек со своей проблемой, и я делаю терапевтический диалог для разрешения этой проблемы. Я понял, что сопротивление к изменениям у русских очень похоже на то, что есть у итальянцев.

Тогда я говорил своим преподавателям - в Европе язык, который использует терапевт, должен быть гораздо лучше обработан, чем тот, который используется в США. Ты должен убедить человека следовать твоим предписаниям, потому что они не настолько склонны к сотрудничеству как американцы.

И показав Полу Вацлавику каждый раз, когда он приезжал в Италию для сотрудничества или во время нашего воркшопа в Европе, мы пришли к необходимости первого развития КСТ. Потому что в оригинальной американской модели было три фазы - узнать проблему, рассмотреть попытки разрешения, перевернуть их, чтобы развить их действие, и как только произошло изменение, снова определить результат и закончить терапию.

В Европе этого недостаточно. Первая эволюция, первое развитие было следующим. Первая фаза такая же - определить проблему и согласовать цели. Вторая фаза - исследуешь попытки решения, которые подпитывают проблему, и строишь на них свое вмешательство, воздействие, стараясь разрушить замкнутый круг. После этого вместо того, чтобы снова определить результат и закончить терапию, необходима фаза ( и это самая длинная фаза ), когда ты должен вести человека, чтобы он понял все то, что произошло до этого. Заново выстроить равновесие, которое должно заменить то патологическое, которое было вначале. И потом завершить терапию.

Т.е. терапия начинается также, проходит через терапевтические стратегии, которые разрушают ригидность системы, через которую пациент строит свою реальность. Потом есть третья фаза, более когнитивная, в которой ты должен показать пациенту все то, что было раньше, как-будто бы это было как по магии, как по волшебству. И на последней встрече быть уверенным, что пациент понял все это. Иначе может получиться, что симптом появится снова. Это было первое развитие, эволюция между классической терапией Пало Альто и эволюционной КСТ. По сути состоялась адаптация американской модели к европейским реальностям. Язык становился гораздо более отработанным и гораздо более убедительным. Техники психологических стратегий должны были быть более тонкими. Это был первый проект первоначального исследования, который привел к следующему развитию эволюции, наиболее важному. Или преобразовать общую модель, которая применяется одинаково ко всем типам проблем, или перейти к отдельным специфичным моделям, которые применяются к определенным патологиям, чтобы быть более понятными.

Когда я вернулся в Италию и начал клиническую деятельность, большинство пациентов, которые обращались за терапией, так это происходит до сих пор, были пациенты с фобическими и обсессивно-компульсивными расстройствами. Представьте, что если вы все это соедините, это - панические атаки, обсессивно-компульсивные расстройства (ОКР) - те, которые базируются на страхе и на удовольствии, следовательно, сюда мы включаем еще расстройства питания. Все это - 90% пациентов, которые обращаются за помощью. Так как я работал именно с этими случаями, а они были недостаточно изучены в Пало Альто, потому что терапия Пало Альто родилась из лечения шизофрении и психозов. Там больше внимания уделялось именно этим аспектам психотерапии, достаточно мало изучались фобические расстройства и ОКР. В то время, когда я вернулся, в основном сталкивался именно с этими типами расстройств.

Я начал использовать эти модели не только в качестве терапии, но и в качестве научно-исследовательского метода. Что сразу стало ясно - было видно, что люди, имеющие определенный вид проблем, которые соответствуют определенной структурной топологии, они, как правило, используют одни и те же попытки решения этой проблемы. Следовательно, инструмент, используемый при наблюдении этих попыток решения проблемы, от терапевтической техники преобразуется в потрясающий исследовательский инструмент, чтобы понять как функционируют разные виды патологий. Здесь присутствующие социальные психологи знают, что этот способ применяется в исследовании терапевтических сеансов. Он сформулирован Куртом Левиным. Именно это направление в большей степени повлияло на мою работу. Курт Левин утверждал, что если ты хочешь понять как работает проблема, измени ее работу. Если тебе удастся стратегически изменить то, как работает система, это поможет тебе понять, как она по-настоящему работает. Как мы увидим, этот метод в последние годы тоже развился.

Это практическое наблюдение было фундаментальным для всей моей работы. Я вам приведу самый простой пример. Все, кто страдает паническими расстройствами, расстройствами фобико-обсессивными, если вы понаблюдаете за их поведением, как они реагируют на страх, все они используют три основных попытки решения проблемы. Перед лицом ситуации, которую они боятся, они пытаются ее избежать. Это - первая попытка. Вторая попытка, если не может избежать, - найти кого-нибудь, кто поможет или защитит. И третья - стараться контролировать свои ощущения и подавить их или просто не хотеть об этом думать, постараться отвлечься. если вы соедините эти три попытки, вы увидите, что человек, который использует избегание, поиск помощи или отвлечение, у него сформируется фобическая реакция на определенную ситуацию.

Самое странное, если ты постараешься сорвать эти три попытки решения проблемы, паника тут же пропадет. Это кажется магией. Следовательно, человек перестанет испытывать страх, если нарушить эти три способа решения этой проблемы страха. Это была одна их первых попыток исследования работы стратегического подхода. Исследование стратегий, которые помогут разорвать эти обреченные на неудачи попытки, стало в центре исследований этих лет. Я начал использовать различные техники, чтобы добиться того, чтобы пациент с фобией смог заменить дисфункциональные модели на функциональные.

У этого есть такие симпатичные стороны, потому что одной из моих главных рекомендаций, описанных в моих первых книгах по лечению паники, происходит из одного достаточно курьезного опыта. То, что происходило в свое время с учеными. Ньютону на голову падает яблоко, и он открывает свой знаменитый закон. Мне упал карниз на голову. В эти годы, 1985-86, у меня была пациентка с агорафобией очень серьезной, которая приходила с мужем, ожидавшим ее до окончания встречи, потому что она одна не могла ни выйти, ни оставаться одной в помещении. Однажды приходит пациентка. Муж, зная примерно, сколько длится встреча, говорит ей : «Ты иди к доктору, а я вернусь через полчаса. Мне нужно кое-что купить». Мы говорили с ней. и в какой-то момент, так как было очень жарко, я поднимаюсь, пробую открыть окно. Для этого отодвигаю штору. То, на чем держится штора ( карниз ) высоко наверху, отрывается, падает на меня, стукает меня по голове своей острой частью, и я получаю серьезное ранение. Я шучу и не замечаю, что получил серьезное ранение, сажусь и продолжаю разговаривать с пациенткой. Вижу, что она бледнеет. Спрашиваю ее, что произошло. И она говорит мне : «У Вас сильно идет кровь». Я чувствую как течет кровь. Вся рубашка становится пропитана кровью. И она мне говорит : «Вам нужно в скорую помощь».

Я говорю в ответ : «Подождите, я зайду в туалет, помою голову». В туалете я вижу, что она права, у меня серьезная рана. Возвращаюсь и говорю ей : «Действительно. Мне нужно в скорую помощь». Она мне : «Не беспокойтесь. Я Вас провожу». Мы спускаемся, мужа нет. Садимся в машину, она 10 лет не водила. Она садится за руль : - «Нет, нет. Вам нельзя. Я поведу». Приезжаем в скорую помощь. И вы знаете, что в Италии она не такая скорая, больше часа ждем. Моя пациентка помогает мне как самая лучшая медсестра. Заходим, мне обрабатывают рану, накладывают большую повязку. Мы возвращаемся обратно офис, она ведет. Когда мы приезжаем, муж вернулся. И вместе с остальными моими пациентами не знает, что произошло. Они спустились вниз на улицу. Видят как приезжает машина, женщина за рулем. И муж говорит : «Чудо !!! Это невозможно !! Она уже десять лет, как не водит». Видят меня в этой белой шапочке на голове. Я продолжаю работу. Она идет с мужем и говорит мужу : «Я поведу». Садится в машину мужа и садится за руль.

Что произошло ? Человек отвлекся тем, что я нуждался в помощи, и она больше не думала о своем страхе. Она смогла сделать то, что не в состоянии была делать раньше. Есть такая стратагема ( хитрость, уловка ) - «Перейти море, чтобы небо не заметило». Она сделала что-то, не осознавая это. И поняла то, что сделала только потом. И для это стало тем, что впоследствии мы назвали эмоционально-корректирующим опытом. То, что всегда нужно делать, чтобы прийти к терапевтическому изменению. Это определение дал Франц Александер в 30-е годы, и это - общий фактор очень многих терапий. Для того, чтобы измениться, человек должен пережить конкретный опыт, меняющий его, меняющий его ощущения и видения.

Синьора вернулась ко мне через неделю. И рассказала, что всю неделю она могла сама выходить из дома, водить машину, как-будто произошло чудесное излечение. И ближайшее время ей удалось восстановить жизненные функции, забыв о приступах паники. И это наводит меня на размышление. Как яблоко Ньютона, которое для меня стало палкой. Для меня это было источником вдохновения. Я начал думать, как было бы здорово снова воспроизвести такую ситуацию со всеми пациентами, страдающими агорафобией. Но правда так, чтобы каждый раз не разбивать мне голову и не ехать в скорую помощь.

Итак мне в голову приходит странная мысль. Применять вместе стратегическую логику и суггестическое ( гипнотическое, внушающее ) общение.

Итак я начал свои эксперименты. Передо мной пациент с агорафобией. Я спрашиваю пациента : « К концу встречи вы должны провести эксперимент, очень важный для нашей терапии. Вы должны подняться, подойти к двери и сделать пируэт, как балерина. Открыть дверь, выйти за дверь, сделать еще один пируэт. потом подойти к входной двери. Сделать один пируэт перед тем, как выйти, и один после того, как вышли. Спуститься по лестнице. Сделать пируэт прежде, чем выйти из подъезда, и после того, как вышли из подъезда. Повернуть налево, идти, делая пируэт каждые 10 шагов, пока не встретите овощной магазин. Зайти в этот магазин, сделав пируэт до того, как зашли, и после того, как зашли. Потом вы должны выбрать яблоко, одно яблоко, но самое большое, какое вы там найдете. С яблоком в руке вы должны вернуться ко мне в офис, делая пируэт каждые 10 шагов, пируэт до того, как выйти, и пируэт после того, как вышли. Я вас буду ждать здесь, и это будет мой полдник.

Могу вас уверить, у меня есть записи, несколько сотен случаев, в первый год - более ста случаев, пациентов с агорафобией, которые вылечились, благодаря этому предписанию. Они возвращались с яблоком и были настолько увлечены этим странным ритуалом и настолько были увлечены тем, чтобы реализовать это предписание, которое я суггестивно им внушил, что за много лет изоляции им удавалось выйти одним и около 15 минут находиться снаружи. И после вот этого эмоционально-корректирующего опыта в последующие дни им было предписано дома выходить и делать что-либо подобное - выходить из дома и покупать мне небольшой подарок. Еще один подсказывающий ход. На следующей встрече многие из них рассказывали, что в их ежедневных выходах они перестали делать пируэты, потому что им они были не нужны. Т.е. они поняли, что вот этот подсказывающий элемент стратегии был уже не нужен, потому что они почувствовали себя более самостоятельными и уверенными.

И, как вы понимаете, такое лечение агорафобии, такое удивительное и немного забавное, произвело большой эффект и сразу же стало лечением, которое облетело весь мир. Многие коллеги получили тот же результат, применяя такую стратегию. Самое важное - быть очень внимательными в общении. Но это была только начальный подход, потому что через несколько лет мы смогли применять техники менее театральные, и я такую технику не применяю уже лет двадцать. Даже если вы увидите, что техники, которые я применяю, работают по такой же логике, например, страх полетов, лечение длится одну встречу. И это - творческий подход к решению, которое потом становится систематичным и которое очень подходило к решению проблемы агорафобии. Это послужило тому, что человек переставал применять неуспешные стратегии, чтобы побороть свою проблему. Потому что, заставив выполнять предписание, я создал сопротивление избеганию, я создал опыт, который можно делать одному, без защиты. Мне удалось избежать попытки подавления проблемы, потому что человек был очень занят тем, чтобы выполнить сложный ритуал.

Прежде, чем мы с вами завершим и пойдем пить кофе, мы еще с вами в 1988 году. Это - год публикации моей первой статьи по фоническим расстройствам, у меня есть еще много, чего вам рассказать, но забавно, что в 1988 году ко мне на терапию пришла пара, которая ужасно ругалась и ругалась в моем присутствии. Я спросил, что вы делаете в жизни. И я узнаю, что они оба работают в овощном магазине, куда я отправлял людей за яблоками. Они ругаются, я им показал как они ругаются. И жена говорит : «Я должна вам кое-что объяснить. Мир состоит из сумасшедших. Но в последнее время к нам приходит так много людей, заходят в магазин, делают пируэты и хотят большое, самое большое яблоко. Вчера трое таких приходило. Меня это делает нервной, и поэтому я поругалась с мужем».

Приятного кофе.

Вход